Война — большой труд!

Участник обороны Ленинграда и Москвы, участник Сталинградской битвы Павел Рахаев считал, что война — большой труд день и ночь. В 2011 году глава муниципального округа Богородское в г. Москве (в то время — руководитель муниципалитета ВМО Богородское) Константин Воловик вручил фронтовику Памятный знак «70 лет битвы за Москву». Тогда состоялся обстоятельный разговор о Великой Отечественной. Я участвовала в беседе и записала воспоминания ветерана. Прочтите свидетельство человека, защищавшего наш любимый город — столицу СССР и Российской Федерации.

Маршрут 28-го трамвая заканчивался на Стрельне. Здесь и вышли десять новобранцев из Москвы. Среди них был Павел Рахаев… Катился к закату второй день после призыва: 19 июня 1941 года Бауманский райвоенкомат, располагавшийся в Токмаковом переулке, направил его во 2-е Ленинградское военно-авиатехническое училище.

Летом 1940-го Павел пробовал поступить в Бауманку, не получилось, пошёл работать на 213 авиационный завод учеником мастера, собирал приборы для бомбардировщиков. Военком счёл, что «знающего» парня выучить на авиамеханика проще, чем иного. Так в день начала войны Рахаев оказался в городе на Неве.

В Стрельне в спешном порядке вновь прибывших обмундировали, провели двухнедельный курс молодого бойца и — на Пулковские высоты строить оборонительные сооружения. Уже в сентябре фашисты замкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда, вели массированный артобстрел и нещадно бомбили.

— Мы, невзирая ни на что, продолжали укреплять оборону, — рассказывает ветеран. — Помню, рыли траншею на картофельном поле. Внезапно появившийся самолёт, наверное, отбомбившись в городе, сбросил на нас два оставшихся снаряда, один из которых не разорвался, а осколок второго попал мне в ногу. Странно было: в бою не был, а ранен по-настоящему.

Только бы не попасть туда снова

1 ноября 2011 года к Павлу Михайловичу Рахаеву пришёл в гости руководитель муниципалитета ВМО Богородское в г. Москве Константин Воловик, чтобы проведать пожилого человека и вручить Памятный знак «70 лет битвы за Москву», учреждённый правительством Москвы. Поздравив, присели пообщаться, да разговор затянулся не на час.

— Как же Вы выбрались из осаждённого Ленинграда? — поинтересовался Воловик.

— Может, просто везение, а может, судьба, благодаря которой я остался жив в контрнаступлении под Москвой, в Сталинградской битве и дошёл до Берлина.

Кроме необстрелянного красноармейца Рахаева, в тот день был серьёзно ранен начштаба. Организовали его отправку в тыл. В самолёте оказалось свободным ещё одно место, и офицер приказал забрать с собой бойца. Лечили Павла в лесном госпитале. Рана загноилась, боль «до зубовного скрежета» не давала ни есть, ни спать, но — опять удача! — обошлось без ампутации, ногу удалось сохранить.

— С тех пор ничего не боялся, разве что госпиталя! — смеется Павел Михайлович. — В бою одна мысль: «Только б не попасть туда снова»…

— Долго восстанавливались после ранения? — не скрывает желания услышать продолжение истории руководитель муниципалитета.

Очень неординарный у него сегодня собеседник. Невзирая на возраст, Рахаев родился в 1923 году, и проблемы со здоровьем — спасённую когда-то ногу всё-таки отняли — он полон энергии, помнит в подробностях боевые операции, в которых участвовал, имена товарищей и командиров.

— Да нет! Я спортивным был — велосипедист и конькобежец. В своё время являлся чемпионом Москвы среди юношей по бегу на коньках на 3000 м. Да и некогда было валяться по госпиталям, врага надо гнать взашей. Предписали явиться в военкомат. Притопал. С палочкой, но шустро.

Оттуда направили «отдыхать» на станцию Отдых, где за две недели обучили на наводчика миномета. И встал Рахаев на защиту родной Москвы.

За Москву!

Эшелон, навскидку вагонов двенадцать-пятнадцать, остановился на станции Колочь. Солдатики посыпались из теплушек, как ягоды из лукошка. Построились, им сообщили, что находятся они в 36 укрепрайоне. От железнодорожной насыпи шли ещё километров десять-двенадцать вглубь территории и дошли до самого Бородинского поля.

— Это — начало моего настоящего боевого пути, — Рахаев делает паузу. — Капониры, траншеи, противотанковые рвы, доты, эскарпы — всё сделано руками москвичей и местного населения, а мы — вооружены и готовы драться до последнего.

Обстановка тяжелейшая. На политинформациях докладывали, что несколько наших армий окружены под Смоленском, немецкие войска стоят в Гжатске, угрожают Калуге, рвутся к столице. Зачитывали даже приказ Гитлера об её уничтожении — важная политическая цель, по достижении которой, он был уверен, сопротивление советских войск будет сломлено. Город начали эвакуировать.

Враг развернул наступление, бросив на операцию отборнейшие войска — группу армий «Центр». Имея численное преимущество, новейшую военную технику и оружие, в октябре 1941-го им удалось прорвать Вяземскую линию обороны. Но под Можайском фашисты споткнулись.

— Утром 13 октября немцы начали наступать на всём протяжении можайской линии обороны, — вспоминает участник тех событий. — Это были крайне тяжёлые дни. Самолёты утюжили наши порядки: в три яруса заходили на разных высотах по 10-12 машин. Отбомбятся — уходят, на их место следующие летят. Рёв снарядов, лязг гусениц танков, всё затянуто пороховым дымом…

Но боевой дух красноармейцев был невероятно высок, ничто не могло их заставить сдаться, стояли насмерть, до последнего вздоха. Рахаев был наводчиком во 2 батальоне 322 стрелкового полка под командованием капитана Щербакова. С трудом выдержав мощный вражеский натиск, вечером 14 октября батальон получил приказ овладеть Рогачёвым. Ценой больших потерь это удалось, но на следующий день новые танковые соединения противника пришли на помощь поредевшим рядам гитлеровцев. 15 и 16-го, по словам Павла Михайловича, жесточайшие бои не прекращались.

— Столько людей и техники погибло! Что силы были неравными, теперь знают все, но это не то слово! У нас самолётов мало, танки в основном старого образца, «тридцатьчетвёрок» раз-два и обчёлся… Но бой есть бой: ты стреляешь, в тебя стреляют. Гитлер рвётся к Москве, его надо остановить — это всё, чего мы хотели. Страшно, но делаешь своё дело. В один из октябрьских дней в мой миномёт — прямое попадание, товарищей убило или ранило, я один цел. Растерялся: что делать? Танки гудят и за лесом, и на поле, я у груды обломков, а они не останавливаются, прут по прямой… Хорошо, подоспели артиллеристы, открыли огонь…

Война — большой труд

С небольшими передышками оборонительные бои под Можайском продолжались. После потери более пятидесяти процентов личного состава, воинское подразделение, в котором он сражался, было отправлено в Кубинку на доукомплектование. Здесь солдат одели-обули «с иголочки», шутит защитник Москвы, выдали новое оружие — автоматы, пулемёты. И войсковое соединение снова заняло оборону, теперь на шоссе неподалеку от Кубинки. Окопы, траншеи, доты…

— Война — большой труд день и ночь. То стреляешь, то копаешь. Немцы ведут огонь, а мы копаем. Норма — пять метров в сутки глубиной метр семьдесят и шириной, чтобы пулемёт протащить. Дней двадцать готовили оборону, не меньше. Другие подразделения 5-й армии уже в начале декабря перешли в контрнаступление, а нашу дивизию задействовали в конце месяца.

20 января удалось освободить Можайск, очень медленно продвигались, но верно. Фашисты устали, замёрзли и увязли в снегах…

— Мы почувствовали ух какую силу! В это время я стал командиром взвода, большим начальником! — смеется Рахаев. — А если бы вы знали, какое воодушевление было, когда сообщили о военном параде на Красной площади! Такая радость! Они прямо с парада к нам на фронт. Ну, а как погнали фашиста от столицы, поверили: победа будет за нами!

Двадцать шесть раз по Красной площади

В апреле 1942-го взводный стал кандидатом в члены партии. Говорит, фотографировался на документ, сидя в окопе, а кандидатский билет вручали в штабе дивизии. Тут же получил приказ отбыть на обучение в Сталинградское военное политическое училище.

— Надо же, как судьба распорядилась, — заметил руководитель муниципалитета. — Из огня до в полымя — из контрнаступления под Москвой в Сталинградскую битву!

— Да, довелось. Но это в следующий раз расскажу. Пока говорил, как будто заново пережил всё, устал, возраст даёт о себе знать. Одно хочу добавить, — неожиданно продолжил Павел Михайлович, — в парадах на Красной площади мне посчастливилось шагать в строю двадцать шесть раз… Слава богу, в мирное время. Горжусь этим.

Награждённый орденами Красной Звезды, Отечественной войны I степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» ветеран поблагодарил руководство района за память и заботу, пожал руку Константину Воловику и попросил поставить розы в самую красивую вазу…